25 декабря.

С таких войн, как ты, никогда не прийти назад.
Впрочем, знаешь, тебе не стоит об этом думать.
С цифровых моих фотографий и пыль не сдунуть.
И не надо; я обойдусь без имен и дат.
(с)

25 Декабря.До нг 6 дней,до поэтапки 2,нихочется ни того не другого,хотя интересно даже как все будет происходить 27.Нужно не боятся и просто быть готовой.Все сложится замечательно.Как и всегда,Бог не дает нам больше чем мы можем вынести.
И в личной жизни все наладиться,мне нужен этот перерыв,правда нужен,нахрена мне мужики несформированные,я буду жить для себя,никому ничего не должна,не перед кем не обязана.
Куда захотела туда и пошла!все наладится,тогда когда я буду готова встретить поистине достойного мужчину,тогда я его и встречу.Пока не время да я и не хочу,опять нервы,переживать а понравилась,а позвонит, а почему не звонит,а то ,а это..Да нахуй мне это не сдалось.
Сейчас важно закончить,и поступить дальше.Остальное приходящее.И остальное все можно изменить.
Мы по большому счету сами решаем что принимать а что отвергать.И что для нгас сейчас важнее.Я вполне готова сама решать свою судьбу,и я не собираюсь ни от кого зависеть.У меня все будет замечательно.Я все смогу,все преодолею,со всем справлюсь.Пора заканчивать ныться!Всегда со всем сама справлялась,с детства.Все люди одиноки даже когда рядом с ними кто то есть очень близкий и родной,они все равно чем то не делятся и переживают это только в своей голове.Мне последние несколько лет,кроме как советом кардинально никто не помогал,даже нет,помогал,но никогда не делал что то за меня.Я не тот человек,не перекладываю на кого то ответственность,или что то что должна сделать сама.Так что ,Диан,завязывай ныть,возьми себя в руки,ты все сможешь.Дорогу осилит идущий!
Погнали=*

Вера,Вера.

На страдание мне не осталось времени никакого.
Надо говорить толково, писать толково
Про Турецкого, Гороховского, Кабакова
И учиться, фотографируя и глазея.
Различать пестроту и цветность, песок и охру.
Где-то хохотну, где-то выдохну или охну,
Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну,
Меня втиснут в зеленый зал моего музея.

Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть
Что поведать через меня; и, пожалуй, минус
Этой страстной любви к работе в том, что взаимность
Съест меня целиком, поскольку тоталитарна.
Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки,
А мне надо давать концерты и делать книжки,
И на каждой улице по мальчишке,
Пропадающему бездарно.

Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим.
Я себя угроблю таким количеством,
То-то праздник будет отдельным личностям,
Возмущенным моим расшатываньем основ.
— Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости?
Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости?
И куда вы сдаете пустые емкости
Из-под всех этих крепких слов?

То, что это зависимость – вряд ли большая новость.
Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть
Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть
Ты жадна, как бешеная волчица.
Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой.
Первый ряд глядит на меня с угрозой.
Что до прозы – я не умею прозой,
Правда, скоро думаю научиться.

Предостереженья «ты плохо кончишь» — сплошь клоунада.
Я умею жить что в торнадо, что без торнадо.
Не насильственной смерти бояться надо,
А насильственной жизни – оно страшнее.
Потому что счастья не заработаешь, как ни майся,
Потому что счастье – тамтам ямайца,
Счастье, не ломайся во мне,
Вздымайся,
Не унимайся,
Разве выживу в этой дьявольской тишине я;

Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста,
Не зависит от места бегства, состава теста,
Счастье – это когда запнулся в начале текста,
А тебе подсказывают из зала.

Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,
Приобнимешь мальчика – а у него румянец,
Скажешь «проводи до лифта» — а провожают аж до вокзала.
И не хочется спорить, поскольку все уже
Доказала.
(с)Вера Полозкова

Возможное будущее.

Я, меж тем, когда-нибудь неизбежно состарюсь и буду либо чопорной викторианской тетушкой в юбке-рюмочке, с сумочкой-конвертом на застежке и шляпке, прости Господи, что при моем росте будет смотреться не столько смешно даже, сколько угрожающе; такой, старой девой с кружевными ночными сорочками до пят, параноидальным порядком в квартире, с толстой кошкой, с гладкой прической, сухим брезгливым ртом, болезненно прямой спиной, целым букетом сексуальных перверсий; либо грустной такой, одрябшей русской теткой с губами книзу и оплывшими глазами, на которых не держится ни один карандаш, растекается синяком; сыном-неудачником, гражданским мужем-художником; у меня будут большие шершавые руки со старческой гречкой, в крупных серебряных кольцах; я буду испитая и с брылями; еще, может быть даже, не свои зубы, с такой характерной просинью на деснах; но про это даже думать страшно.

Больше всего мне хочется оказаться впоследствии поджарой такой, бодрой лесбиянкой под полтос, с проницательным взглядом и ироничным ртом; полуседой ежик, может быть; вести саркастически бровью и отпускать комментарии сквозь вкусный самокруточный дым; у меня будет такая девица, лет тридцати, худая и резкая в жестах, как русская борзая; с каким-нибудь диким разрезом глаз, может быть, азиатка; громким, заразительным хохотом; черной глянцевитой короткой стрижкой; мы будем скорее похожи на мать и сына-подростка, чем на пару; дадим друг другу дурацкие какие-нибудь односложные прозвища, Ви, Ро, Дрю, Зло, что-то такое; общаться будем на характерном таком влюбленном матерном наречии, драться подушками; и ни до кого нам не будет дела.

Вероятно, у меня будет сын Сережа, тот самый, лет двадцати пяти; может случиться, что девочку-азиатку я отобью как раз у него, мне рассказывали такие случаи; он, впрочем, будет не особенно в обиде, скорее, будет преподносить это как пикантный семейный анекдот, будет такой, красивый рослый раздолбай с челкой, в низких джинсах, с металлической цепью для ключей на боку; я буду его страшно любить и страшно же стебать, он у меня вырастет тот еще словесный фехтовальщик; может быть, он как-нибудь приедет к нам с блеклой какой-нибудь блондиночкой, которую я ни за что не отследила бы на улице, приедет неожиданно серьезный, с другим каким-то, не своим голосом, в глаза не смотря, и тут меня сложит нежностью и ужасом, такой большой сын у меня, черт, ну надо же, такой большой, и отныне мне совершенно не принадлежит.

- Ро, - буду тыкаться я потерянно в затылок своей подруге, - Ро, он женится же, этот идиот. Ро, какое я старье. Она ведь даже не смеется никогда, Ро, что он нашел в ней, разве это мой сын. Я же ему всегда говорила, что нельзя спать с человеком, который не может тебя рассмешить.

И даже, может, позвоню его отцу, фактурному такому дядьке лет пятидесяти пяти, наполовину армянину, большой любви молодости, с которым мы хорошо когда-то пожили лет пять, даже не успели друг другу опротиветь, и буду курить в трубку и вопить, и наверняка буду звать его по отчеству, как сторожа, или по фамилии, потому что это фамилия сына:

- Маноян! Ты можешь себе представить, ее зовут Таня, и она вся просвечивает. Маноян, это наш с тобой сын разве? Разве у меня была такая постная рожа в двадцать пять лет, как у этой девицы? Да я была такой порох, что вылетали стекла, ты же помнишь; я не понимаю этого, Маноян. Он тебе покажет ее, ты только совладай с лицом.

Но виду, конечно, не подам; благословлю; Таня, вполне возможно, окажется славной девушкой; Сереже просто не нужна будет еще одна такая веселая безумица, как мать, он найдет себе омут потише и поспокойней.

Внуков своих не представляю совсем; знаю только, что буду тогда много думать о собственной матери, которую к этому моменту давно похороню, и жалеть, что нельзя ей показать этакой красоты.

Буду, вполне возможно, признанная звезда чего бы то ни было, станут периодически звать экспертом в какие-нибудь ток-шоу; узнавать продавщицы или таксисты; внучку смогу устроить в какой-нибудь хороший лицей по давнему знакомству с директрисой, которой окажется, например, Заболотная. Мою внучку будут периодически притаскивать в ее кабинет на переменах и жаловаться, и Заболотная будет смотреть на нее поверх очков-половинок и говорить:

- Маноян, Вы полагаете, Ваша семейка попортила мне мало крови?..

У нее тоже когда-нибудь будут внуки, вот же ведь, и может статься, я уже сейчас знаю, какая будет у них фамилия.

И может быть, каким-нибудь душным, разварившимся августовским полднем, избыточным, зеленым, солнечным и пыльным, я сяду где-нибудь в центре, на летней веранде хлопнуть пару мохито между встречами, буду сидеть, качать ногой в нелепой яркой босоножке, и щуриться, и вдруг увижу толстого, большого, совершенно седого Мужчину через пару столиков от себя.

- Как я соскучилась, татарская морда, - громко скажу я воздуху, глядя перед собой, и периферическим зрением увижу, как он дернулся и озирается по сторонам, - какие же ты отъел себе необъятные щеки, Сладкая Тыковка. Вероятно, она печет отменные пироги.

- Не говори, - хохотнет Мужчина через два стола, и, натурально, звякнут стаканы.

- Пригласил бы разок, на пироги-то.

- Да ты отобьешь ее у меня, старая курва, - крякнет Мужчина и сыто вытянет губы, - а я стал неповоротлив уже для поисков новой жены.

А прошло ведь тридцать лет, подумаю я, тридцать гребаных лет. У тебя вон пузо и целый выводок кареглазых, у меня вон сын женился. Тридцать лет, слушай, а вон у тебя эти ямочки, и эти же брови, которыми ты одними мог разговаривать без помех.

- Даже не думай, - процедит Мужчина, сделавшийся с годами проницательным как шаман, - она тебя если увидит, она мне потом проест всю плешь.

- Тыква, я играю в другой лиге, ты же знаешь, ты же видел Ро.

- Ро не Ро, а глаза у тебя, Вера, блядские.

Тут я, конечно, буду смеяться; потом расплачусь по счету и надену такие, зеркальные солнечные очки, как у Терминатора или американского копа восьмидесятых годов прошлого столетия.

- Зараза, - скажет Мужчина веско, припомнив, что именно такие я носила каким-то очень давним летом, сойдет по ступенькам веранды, приобнимет, чмокнет в макушку, да и пойдет к машине тяжелым уверенным шагом.
(с) Вера Полозкова

Ну вот собственно и все.

Вообщем так,не знаю сколько это еще может продолжаться,игнор твой мне очень не нравится,не хочешь чтоб я тебе нормально сказала,окей,давай так через контакт,ты и сам все понимаешь,что дальше что то продалжать смысла нет,если не ты не я не представляем дальше нас вместе,я не хочу чтобы ты окончательно из моей жизни уходил,просто будь.можем иногда созваниваться)как человека я тебя терять не хочу,я успела привязаться к тебе,за последние пол года,больше чем за те несколько лет в сумме с тобой проведенных.Мне было хорошо,спасибо тебе за то что был,все что ни делается все к лучшему,значит это повод идти дальше.Я хочу чтобы у тебя все сложилось,все о чем ты там в глубине души мечтаешь,на самом деле хочу,ты мне не чужой человек и никогда уже им не станешь,я буду за тебя только рада,отношения в формате дружбы,это для нас самый идеальный вариант,я не чувствую от тебя на самом деле какого то влечения,эти годы простого общения с тобой видимо сделали свое грязное дело,и ты подсознательно тоже воспринимаешь меня не более чем друга,мне очень комфортно находиться с тобой рядом,разговаривать,ты более чем импонируешь мне как человек,многие качества которые есть в тебе,я хотела бы видеть в своем будущем мужчине.Видимо всю эту симпатию мы переросли.Может так оно и лучше,я бы хотела неотпускать тебя немного дольше чем получилось,но значит так будет лучше в дальнейшем.Не переживай я ни капельки не жалею о том что ждала тебя,я в этот период испытала как раз те эмоции,которых мне так не хватало,это были очень теплые разговоры,и ожидание каждого звонка приносило иногда эмоций больше чем сам разговор.Я рада что это было.И не воспринимай пожалуйста это как то что я тебя бросила(только если тебе от этого будет легче)потому что я не считаю это бросанием,мы вдвоем пришли к этому.иначе быть не могло)Я хочу чтобы все у тебя поскорей сложилось и буду только рада если ты всего достигнешь,даже немножечко может буду завидовать в этом случае твоей девушке))но по хорошему,по доброму)Спасибо что ты был.
 

Они ведь всегда уходят.

Они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. Сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. И ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы - ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя.
Они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними - убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. Что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони - и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. И не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах - если тебя удостоили поцелуем. Если не удостоили - унести бы в волосах хотя бы запах. Звук голоса. Снежинку, уснувшую на ресницах. Больше и не нужно ничего. Они все равно уйдут.
 

А ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову - чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. И плакать перестанешь - а от имени все равно будешь вздрагивать. И еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: “Надо ему показать.”
Они уйдут.А если не захотят уйти сами - ты от них уйдешь. Чтобы не длить ощущение страха. Чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. Ведь самое страшное - это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется.
А чего ты хотела. Ты все знала заранее. Чтобы не ждать. Чтобы не вырабатывать привычку. Они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра - можно ходить по дому без шортов, в одних носках.
Да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад - без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. Без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги - не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови.
И потом - они все равно уйдут.
Ты даже не сможешь на них за это разозлиться.
Ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих - и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. И черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность.
Но ты им правда рада. Ибо они ушли - но ты-то осталась, и они остались в тебе.
И такой большой, кажется, сложный механизм жизни - вот моя учеба, в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа - ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот... Кажется, такая громадина, такая суперсистема - отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из “Матрицы”? Где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал?
И когда кто-то из них появляется - да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я... когда мы...
Деточка, послушай, они же все равно уйдут.
И уйдут навсегда, а это дольше, чем неделя, месяц и даже год, представляешь?
Будда учил: не привязывайся.
“Вали в монастырь, бэйба” - хихикает твой собственный бог, чеканя ковбойские шаги у тебя в душе. И ты жалеешь, что не можешь запустить в него тапком, не раскроив себе грудной клетки.
Как будто тебе все время показывают кадры новых сногсшибательных фильмов с тобой в главной роли - но в первые десять минут тебя выгоняют из зала, и ты никогда не узнаешь, чем все могло бы закончиться.
Или выходишь из зала сама. В последнее время фильмы стали мучительно повторяться, как навязчивые кошмары.
И герои так неуловимо похожи - какой-то недоуменно-дружелюбной улыбкой при попытке приблизиться к ним. Как будто разговариваешь с человеком сквозь пуленепробиваемое стекло - он внимательно смотрит тебе в глаза, но не слышит ни единого твоего слова. Что-то, видать, во мне.
Чего-то, видать, не хватает - или слишком много дано.
И ты даже не удивляешься больше, когда они правда уходят - и отрешенно так, кивая - да, я так и знала.

И опять не ошиблась. ©

Я в процессе.

Ты мне очень дорога.

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве, 
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

Реализация счастья.

Как немного им нужно, счастье мое
как мало.(с)
Вера Полозкова.

И ведь на самом деле,как мало иной раз нужно для осознания счастья.Порой хватает и разговора,просто услышать голос,и сразу зацвели цветы и залетали птички,и улыбка просто с лица не слезает,иной раз как дура сидишь и на всю кухню улыбаешься,и зрачки,как бешеные расширяются и долго не приходят в норму,у меня они в принципе в таком состоянии, расширином,уже с месяц.Говорят,что когда человек смотрит на что- то приятное, то зрачки расширяются,ровно,как и от наркотиков.Выходит ты мой наркотик,а точнее твой голос,фразы,манера говорить.Мне очень нравится.Для того,чтобы почувствовать себя счастливым,нужно просто осознание ,что ты кому то дорог,нужен,есть кто-то, для кого твоя личность интересна и важна,а быть может он и не представляет без тебя своей жизни,но это уже перебор,с таким жить тяжело,и даже не ему,а тебе,сразу чувство вины,долга,какое то гнетущее,ты не можешь и не имеешь права оставлять человека,который так остро в тебе нуждается.А это своего рода тяжесть,а с тяжестью ой как трудно ощущать себя счастливым.Счастье это легкость.Воздух,теплота,мысли,но не гнетущие,теплые ощущения,что живешь не зря,что все что ты делаешь кому то нужно.

"Но каждому дню придумывать заголовок – появится чувство, будто живешь не зря."
Вера Полозкова.

Человеку априори нужно чувствовать свою реализованность,а иначе зачем вообще что-либо совершать и стремиться к чему-то.Особенно приятно осознавать,что с твоим присутствием чья-то жизнь выглядит менее мрачной,что с тобой она ярче,интересней,несомненно веселей.Для этого мы и нужны друг другу.

И так хочется кому-нибудь пригодиться,а не лежать в темном углу жизни,успокаивая себя тем,что просто еще не твое время.

10 ноября.Это почти 11,но только 10.

а вокруг вода, захлебнись и жди. будь смелее – увидишь иной чертог.
я себя собирала… из всех чужбин, мне запомнился только гнилой порог,
ожидания смерти\ чем ближе срок, тем ясней представлялся мотив морей.
запасаться провизией нужно впрок, чтоб залечивать раны и хворь людей.
это кажется только, что соль – контраст. опрокинешь щепотку и жди беды,
твоя мнительность скоро тебя предаст,
твоя мнительность хуже любой тюрьмы…
потому перестань изнывать от бед. это правило слабых, а он другой,
и запомни, пожалуйста - яркий свет возрождается только
в тебе
самой.

Февраль 2012
Виктория Миловидова

Завтра ровно год как тебя нет в этом регионе.Ровно год прошел и свой долг ты уже отдал.И не будь там таких мудаков, ты бы уже сел в поезд в обратную сторону.Но пусть это будет еще одним маленьким испытанием на пути к нашим отношением,надеюсь это пойдет им только на пользу,ведь все, что ни делается,все к лучшему.И все происходит не случайно и не зря.Пусть это только мои домыслы,или я так себя успокаиваю,в любом случае так спокойнее,думать ,что таким образом наши отношения станут крепче.Такая проверка на прочность.
Я жду тебя,осталось совсем немного,и нашим вокзалам осталось совсем немного.

Города,расстояния письмами сокращай,
Обещай не приехать,большего обещай..

Послевкусие ощущений.

                                               Совсем вот вот.

Возвращаться, знаю,

Плохая примета,

Накрест пальцы,

Здравствуй, это я!

(с).

К тебе хочется возвращаться.

И столько всего произошло,к некоторому даже не хочу возвращаться,пусть останется в памяти,достаточно даже,если только в моей,а лучше поскорее забыть.

Осталось ничтожно мало времени,буквально неделя.

Вчерашний день вполне себя оправдал,давно у меня не было таких теплых дней рождения,на самом деле так много оказалось рядом людей,родных,близких,некоторых я даже и полгода еще не знаю,но успела уже привязаться.Самого дорогого конечно не было,но я уверена мы наверстаем еще,и восполним все пробелы.

Главное чтобы все то прошлое ушло и забылось и больше не напоминало о себе.

Поскорее бы ты пришел,я уже боюсь и кучу разных развязок себе придумала,но одна мысль о том что ты так этого ждешь меня безумно греет,у нас все сложиться,мне ведь столько любви с тобой нажелали.

Я подожду,ты только приходи навсегда..

Родной мой.целую=*

Нахер мне город, в котором не встретить тебя..

Нахер мне город, в котором больше не встретить тебя.
Сворачивать горы с восьми до пяти, спасаясь нещадной работой,
А после в старых местах появляться, так и не встретив тебя
Наш общий парфюм, не жалея души.
Взрываться в руках у кого-то, а после
Видеть во сне на плече у подруги,
Как в прошлой весне я ловлю твои руки,
Если решишься, давай поскорей.
Может быть в мае, там куча дней…
Я начинаю ждать.

Земфира.



Я продолжаю ждать.
Настолько мало осталось времени.
Вчера у меня случилась истерика,и я уже не знаю от чего больше,от  отсутствия тебя,или от того чувства,что вот совсем скоро ты приедешь.я никак не знаю.
Анькины слова конечно очень успокаивают.Она уверенна,наверно больше нас двоих,что все у нас будет заебись,и мы даже друг друга полюбим,ну или хотя бы успеем влюбиться.
Вообще я хочу чтобы ты меня полюбил.И жду,с некоторой опаской,но больше с надеждой.
Приходи скорей,забери меня ото всех.Я уже очень тебя жду.
Беспокоюсь,впрочем,как обычно,ты не звонишь со вторника,я никак не знаю что там с тобой,беспокоюсь,глупо конечно,но пока ты не скажешь,что все там у тебя хорошо,и ты мужик в конце концов,я не успокоюсь.
Приходи скорей.Я тебя жду.Целую.
 

                                            Одно из непосланных тебе.
    У меня входит в привычку писать тебе немые письма,письма которые никогда до тебя не дойдут.Для меня это прежде всего возможность выговориться,возможность сбросить с себя лишнее.Я могу конечно говорить об этом с тобой,с тобой я могу говорить о чем угодно,но ты сейчас пребываешь в таком состоянии,что я понимаю - не стоит.Я жду твои часы,надеюсь они тебе понравятся.Я еще ни разу не делала тебе подарков и мне очень хочется чтобы ты им обрадовался и так немного по-детски смеясь,обнял бы меня.Хочу быть для тебя лучшей,единственной.Притом единственной я хочу стать.
     Я почему то именно сейчас хочу чтобы ты меня полюбил.Я боюсь и одновременновременно безумно хочу,не зная какой будет твоя любовь,в чем она будет проявляться и любил ли ты когда нибудь.Из твоих слов следует что не особо.Ты не любишь ни к кому привязываться,не обременяешь себя тем,что страдаешь после разрыва.Оно конечно хорошо,так легче.Мне безумно хочется читать тебе стихи и ,еще больше,ждать твоей оценки,обязательно положительной.

   Я хочу быть для тебя идеальной,достойной женщиной,но легкой,веселой,чтобы поддерживала,поднимала настроение,отгоняя грусть,чтобы ты ждал наших встреч,искал их,и непременно находил.Я так уже жду исполнения твоих слов,тех в которых ты сказал ,что хочешь меня радовать,дарить подарки,чтобы я всегда была веселая.Как же я горжусь тобой,и одновременно радуюсь за себя когда ты говоришь,что терпеть не можешь когда женщина платит.Сашечка,мой хороший,как же я уже хочу тебя так называть.Эти наши отношения с тобой,телефонные какие то,как они уже приелись.Сколько же я буду дарить тебе тепла,когда ты наконец придешь,как я боюсь,наскучавшись,не отпустить тебя.Самое главное не начать ревновать,сохранять хладнокровное спокойствие уверенной в себе женщины.
    В себе я уверенна,главное чтобы ты не испугался,чтобы хотел быть со мной,чтобы не перегорело.Больше всего я боюсь этого,хоть твои слова про 3 года,очень греют мне душу.Я уже несомненно заслужила,как минимум полгода в твоих обьятиях.Обещай не смущаться.И я обещаю.Не бойся.Мы все сможем вместе.До завтра.
             Целую.Обнимаю.Скучаю.Жду.Твоя Диана.(17.10.12)

О моем к тебе ожидании.

Я очень тебя жду,жду настолько что невозможно вообразить,мне аж плохо что не могу никак это изменить ,а очень бы порой хотелось,по крайней мере то что я к тебе не приехала,жалею,но это твой выбор.
Ты этого захотел,и настоял.хоть я и пыталась сопративляться.
Вообще твой позитивный настрой меня очень нравиться.я верю,очень верю что ты будешь рядом,а я не покину тебя.
Мы будем вместе и выполним этот грубаный план,а пока служи ,спокойно,не бойся ни о чем,не тревожся,на нас двоих моей тревоги хватит,вполне=*

я наверно,не могу сказать,не люблю конечно,это сильное слово и чтобы сказать это надо решиться на это,потому что я хочу чтобы это было взаимным чувством,не хочу чтобы кто то из нас двоих позволял себя любить.я просто очень к тебе привязалась,и очень тоскую.Я жду тебя.верю и жду.

Больше двух лет спустя

Больше двух лет я не заходила сюда,не знаю,изменилась ли я за это время,но думаю,что да,за это время у меня появились любимые книги,как я этого хотела,пожалуй многое изменилось.не знаю в лучшую ли сторону.